Фейерверк хрустальной нОчи,
Заиграет блёстками луны,
Я печальный, но не одинокий,
Растворяюсь в сонности тиши.

Над мостом фонарь бросает снопы,
Снопы света в бездну темноты,
В вышине манящая Кассиопея
зазывает детские мечты.

Беспардонно нарушая блажь ночную,
прогремит состав "товарняка,"
Он несётся, как гнедая лошадь,
доставляя груз издалека.

Фейерверк бульварных фонарей,
огоньки неоновых витрин,
Незамысловатый серпантин,
волжского ночного городка.

Не поют, увы, уж серенады,
под балконами стеснительных девиц,
Не читают оды, дефирамбы,
от волнения не поднимая лиц.

Мягкость душ, увы, закостенела,
Озарение прийдёт, всему свой час,
Запоют забытые романсы,
Пелена сорвётся с наших глаз.

*18.04.2000 г.*

Предрассветной росой умоюсь,
По бескрайней равнине пройду,
В сочной влажной траве ноги вымою,
На вершину Парнаса взойду.

Только что встало солнце янтарное,
Сизый голубь вспарил в небеса,
Где ж моя ты, подруга-гитара?
Где твоя золотая струна?

Новый день светом ярким наполнится,
Зацветёт в огородах сирень,
Соловей запоёт песню звонкую
и разгонит сонливую лень.

Завершаю я стих откровенный,
Муза мне помахала рукой,
Заварю ко покрепче я чая
и нарушу любимой покой.

*1998 г.*

Ночь затаилась за окном,
Уснул Саратов мой усталый,
Притихли улицы, базары,
Все засопели крепким сном.

Лишь слышно вдалеке шум проходящих электричек,
Их равномерный стук колёс и где-то рядом за окном,
брехню собак, бродяг бездомных.
Эх жалко, братцы, мне бывает их до слёз.

Ведь кто-то их кормил, растил,
И бросил так злодейски, так коварно.
Собаки в дружбе преданней
и благородней нас.

Стоит на трассе светафор,
В ночИ его не беспокоит гул сигнальный,
Не лезут на него толпой стальная масса мото и авто,
Заснул, заснул мир магистральный.

Дома укутались туманом тишины,
Лишь изредка побеспокоит шум воды,
там где-то сверху или сбоку,
Затянут где-то песню пацаны,
В них вдруг проснулся дух передпасхальный.

Ночь затаилась за окном,
Уснул Саратов мой усталый,
Притихли улицы, базары,
Все засопели крепким сном.

*11.04.1997 г.*

Вот хожу по земле и думаю,
Как-то скучно всё и зря,
Есть и близкие, и знакомые,
Собутыльники и друзья.

Не утешит меня их внимание,
Да и вряд ли поддержат слова,
Я как тополь один у обочины,
Те кто рядом - вдали дерева.

Вряд ли чем удивить меня боле,
Перевидел такое, аж жуть,
А в итоге всё пшик, лишь метанья,
Не постиг этой жизни суть.

Но судить я себя не вправе,
Мало кто правде смотрит в глаза,
Возвышают себя обманом
и надменно плюют в образа.

Пусть осудят меня, те кто в праве,
Кто по-ангельски чист пред судьбой,
Кто отрёкся от жизни греховной,
Крест несёт свой покорно с мольбой.

Благородны их бдения в суе,
Труден путь богомольцев и свят,
Неподвластны они искушеньям
и суров их церковный обряд.

Я же слаб, чтоб пойти на постригу(в монахи),
Да и грешен от пят до ушей,
Суждено мне мирянином пОчить
на подлёте игривых стрижей.

*28.12.2009 г.*

Да видать Господь понадеялся,
Коль нагнал жару несусветную,
Сотню лет такой не было,
Понадеялся на ответную.

А ответная, в разумении,
Что природу-мать надо миловать,
Экологию в саму голову,
Хватит матушку впредь насиловать.

Мы же бестии окаянные,
Мордовали землю родимую,
Восхищались садистскою хваткою
и кромсали её голимую.

Не видать теперь плодородия,
Когда силою соки выжаты,
Да и Бог теперь жжёт земелицу,
Богохульникам, ямы вырыты.

А отступники-перевёртыши,
Будут рады глотку водицы,
Но оказия, ведь оазис их
смерчь развеял, знать, на крупицы.

Чем вы алчные раньше думали,
Когда торг земельный устроили,
И за кус бобла вы плевали в свять,
В свять природы, её опозорили.

Не простит Господь сей великий грех,
Всё, поздняк метать слюни злючие.
Подписали вы, сами приговор,
Так ответ держать, падлы сучие!

*18.07.2010 г.*

Золотистый тополёк,
Под окном приткнулся,
Машет юною "главой,"
Ему я улыбнулся.

В зиму тополь устремлён,
Полуснял рубашку.
Под ногами злат ковёр,
Эх налью рюмашку.

И за тополя "махну,"
Граммов полтораста,
За берёзок вслед полста,
Жинушка - глазаста.

За спиной уже ворчит:
- Что же ты с утряни,
- В окна пялешься чего,
- И лизнул уж дряни.

Не понять ей мой каприз,
Вот она лютует,
Душу "тонкую" мою,
Вряд ли замордует.

Ведь деревья для меня,
Славные приятели,
Боль мою себе возьмут,
Немые врачеватели.

И порою мне резон,
С ними пообщаться.
Смыть с души пятно тоски,
Тонуса набраться.

А соседский тополёк,
Вновь меня одарит,
Шебуршанием листвы,
Задором отоварит.

*31.10.2012 г.*

И вот опять я осуждён,
За нестандартность поведенья,
Но я поверь не удручён.
Не гложит даже червь сомненья.

Мне чувство стадности претит,
Со всеми в брод не поспешу я,
Взметну душою в Небеса
И тихим гласом: "Аллилуйя."

Шаг сделал в сторону и пусть,
Пускай судачат хорошисты,
Сегодня буду плохишом,
Мои стремления нечИсты.

В нутро чертёнок мне залез,
Покой, друзья, мне только снится,
И я снимаюсь с якорей,
Пойду в трактир в кой раз напиться.

Спляшу с помпушкою "Кан-кан,"
Под "стопку" чмокну я милашку,
Затем мы в вальсе закружИм,
Не допустить бы лишь промашку.

Уж больно дева хороша,
Господь ваял её на славу,
Я этой кралей заведусь,
И буду пить любви отраву.

Люблю примятость простыней,
Под стоны женские на ложе,
Люблю изматывать я плоть,
За баб спасибо тебе, Боже!

Непостоянен - это факт,
Ведь свежесть увядает вскоре,
Ищу я новый плод любви,
Кому-то может быть на горе.

Кому на счастье, словно маг,
Украшу чью-то жизнь пирушкой,
Живём то раз, гульну сполна,
Я новой увлекусь "игрушкой."

*17.09.2011 г.*

Залихвацкий, бес в ребро,
Шансонье в кабак подался,
С старта выпил два "полста,"
На подсъём там и остался.

Выбор есть и он немал,
От худышек до помпушек,
Есть кто взгляд свой не сведёт
И хватает потаскушек.

Знает козырь свой мужик,
Как "созреет" - на эстраду,
Залабает песнь любви,
"Голубиную балладу."

И конечно женский пол,
Невзначай так встрепенётся,
Под бокал вина, второй,
Вокалистом заведётся.

Нет не промах шансонье,
Знает с кем закрутит шашни,
С кем закружит вальс-бастон,
Промурлычит в ушко басни.

Отработана давно,
Схема быстроохмуренья,
Но бывает иногда,
Нету должного везенья.

Но а в этот раз одна,
Бюстом лезет на сближенье,
Иль задумала таран?!
Дама блиц-обвороженье.

Что ж фигура и лицо,
Впрямь достойны уваженья,
Всё при ней и наш герой,
Оценил её влеченье.

Снова белых простынь лоск,
Стимулятор - батл водки,
На закуску сервелат
И любимый хвост селёдки.

Ну и бешенная страсть,
На пол-ночи или бОле,
Эта женщина-таран,
Гостя держит на приколе.

Ненасытная мамзель,
Всё неймётся, всё ей мало,
Да, попал ты, шансонье,
Но тебе ль грустить предстало?

*13.08.2013 г.*

В чащобах дремучего леса,
Напился медведь "до чертей,"
И если бы так, одноразово,
А то хлыщет мишка пять дней.

Похоже в запой он сорвался,
В берлоге бутылки кругом,
При входе несёт перегаром,
А впрочем всё чин чинарём.

Потапыч с большою душою,
Душа не заставила ждать,
На пир позвала косолапого,
Мол хватит всё лапу сосать.

И вот Михаил мёд на водку
У лИса на днях поменял,
Набрал и грибочков, и рыбки,
В кой веки Мишан загулял.

Чтоб не было скучно волкА пригласил
И парочку бражных ежей,
А что, неплохая компашка,
- Эй, колкий! По кружкам налей.

Несутся с берлоги мотивы,
Гитара рыдает струной,
Потапыч гостей привечает.
Тем паче сейчас выходной.

Берлога просторна, уместит пришедших,
А пойла на месяц вперёд,
Резвится зверьё, дай Бог мишке здоровья
И чтобы удачным был год.

Дошла до лосЯ участкового новость,
Сохатый на шум поскакал,
Хотел урезонить, немного умерить,
Не смог, да и сам забухал.

Теперь поспокойней, коль "крыша" от власти,
Порядки не писаны им,
Гуляет шалман, "зависает,"
Дух бражный их неукротим.

Вот так косолапый "завёл" всю округу,
Довольны лесные братья,
Надолго запомнят они эту пьянку,
Средь серого бы - ти - я.
*07.07.2009 г.*

Попрыгунчик Стрекозёл,
Лето красное отпрыгал,
Прыгал, пел,
Пел, после прыгал.
Осень дышит сентябрём.

Он душою был кабацкой,
Много ел и много пил.
Жил он жизнью залихвацкой,
Был с плеяды заводил.

Не любил он межсезонье,
Зиму не переносил.
Надо ж чем-то заниматься,
Чтоб себя он прокормил.

Летом Жук его накормит,
Водорез напоит вдрыск,
Мушка даст спеть пару песен,
Всюду жу, повсюду - писк.

Тут вальяжной Гусинице
захотелося любви,
Стрекозёл махнул "полтинник,"
чтоб взыгралося в крови.

И подпрыгнул к чаровнице,
Стрекотать стал ни о чём.
Ей не нужны объясненья,
- Эй,СтрекОзел! Поползём.

- Что же нам ползти, дивчина,
Мы к тебе сейчас махнём.
Слава Богу есть же крылья,
А пока летим, споём.

Опустились к ней в листовник,
Ножки Гусиница врозь.
Стрекозёл её "запрыгал,"
Всласть поёрзать довелось.

Новый день, друзья с похмелья,
Водорез и хитрый Жук.
Тут уже не до веселья,
По вискам тук, перестук.

Что ж компашкою в "кустарник."
Хмель подайте комары.
Будем пить нектар на славу
и вкушать бифштекс коры.

Стрекозёл о Гусинице
между прочим стреканул.
Кореша в миг оценили,
Вот же друг наш "сиганул."

Так жужжали,стрекотали,
вплоть до самого утра.
Водорез метнулся в воду,
Жук,СтрекОзел в тень шатра.

А шатёр тот из полыни,
Веет хладом от росы.
Наш дуэт лежит, балдеет,
Пролетели две Осы.

Так и лето пролетело,
Стрекозёл напрягся вновь,
Чтоб найти халявно дело,
Резюме знать приготовь.

Что работал он, как пчёлы,
Без продЫха, выходных,
Без отгулов и каникул,
Без заскоков и хмельных.

Он мастак по убежденью,
Мастер светской болтовни.
Рассчитал всё - вновь везенье,
Снова дело, сам в тени.

Так живёт наш Стрекозище.
Летом прожигает дни.
В межсезонье, в зиму пашет,
Ты его, друг, не вини.

*29.07.2008 г.*

По чём зря не буду тебя мучить,
Оправданья вовсе не нужны.
Женщина-каприз, голубка вольная,
Для тебя мужчины все равны.

Все равны в твоих шальных пристрастиях,
Сигареты, пиво и коньяк,
Скомканная простынь на прощание.
Завтра снова дымчатый кабак.

Закружил разгул тебя юлою.
Беспросветны дни, а ночь, как день.
Барышня-каприз, голубка вольная,
Томный взгляд, житуха набекрень.

Что тебе мои увещевания,
Что хотела от меня взяла,
Выжила все соки до последнего.
Хулиганка, женщина-юла.

Впрочем, милочка, к тебе я без претензий.
Сам натрескался тобою в полный рост.
Поимел желанное с лихвою
и прижал свой похотливый "хвост."

От ночей бессонных глазки красные,
Ниткой тонкою под ними синева.
Грешна плоть затаскана, заласкана,
Ну а ей как-будто, трын-трава.

Отдохни голубка от разгула,
Отоспись порядком, отлежись,
Чтобы снова закружить юлою,
От мужчин и водки завестись.
*11.04.2009 г.*

Расцвели каштаны, мы грамульку пьяны,
Завалились в летний ресторан.
Шансонье лабает, про любовь играет,
Держим на мамзелей мы аркан.

Девушки приличные, с виду симпатичные,
Но глаза не спрячешь от людей.
На глазах нанизано, ****ским взором писано,
"Не хватает нам, пардон, парней."

Не прибавить лишнего, взяли мы "Столичную,"
Девушкам "Шампусика" вдогон.
Скатерть самобраночку нам накроет Танечка,
Девушка по прозвищу Нинон.

Пирушка набирает ход, танцует выпивший народ,
- Эй, шансонье, нам "Мурку" и "Гоп стоп."
Чарующе шуршат хрусты, мой друг мадам ведёт в кусты,
А я всё глазки строю, остолоп.

Пока валандался с своей, растаял в шуме корифей,
С собой кокетку тихо подцепил.
Распался шапочный альянс, моя схватила лёгкий транс,
Её под ивой вскоре ублажил.

К финалу движется банкет, на утро скомканный билет,
Командировка быстро пронеслась,
Да обижаться мне не в кон, я с этим градом породнён,
Той девушкой, что ждать меня клялась.

*16.08.2012 г.*

Дым кабацкий стоит над Москвой,
Разночинный гуляет народ,
И несутся разгульные песни
от Кремля до Покровских ворот.

Эй, ямщик, два целковых, дай маха,
Разгони своих ушлых коней,
Чтоб по телу гусиная кожа
и к цыганам, мужик, не робей.

А по ходу нагрянем к купчине
и возьмём пару бочек вина.
Чтоб гулял и цыган и рванина
от дремотной зари до темна.

Гей, ромалы, по струнам гитары,
Пусть душа запоёт, заревёт.
Пусть кудрявая бёдрами крутит,
обнажив похотливо живот.

Гей, славяне, а вы что на привязи?
Нам сегодня цепей не видать.
Так, что пьём и гуляем до Одури,
Чтобы хмурь и тоску растоптать.

Держимордам хлопот поприбавится,
Когда кровь мужика забурлит.
И кулачная битва заладится,
и от страха бабьё завопИт.

Кровь и смех, крики, вопли и песни,
Пир горой, по рукам медный жбан.
В рассыпную аж черти сорвались,
коль на троне российский буян.

Да буян, но с крестом и с молитвой,
Лишь порой разойдётся в припляс,
Душу в шрамах водярой утешит
и пижону "заедет" под глаз.

Ты прости его, Господи Правый,
Отпусти ему грех, он же свой.
Пошалит заводной, поразвеется
и вернётся к любимой домой.

Завтра снова рубаха рабочая,
тяжкий труд, грязь и вонь, и бардак.
И душа вновь заноет, заплачет,
и попросится снова в кабак.

*11.01.2011 г.*

Глубокой ночью шествую по улице,
Морфей уж убаюкал горожан.
Иду "на парусах," на винном взводе,
Покинув мной любимый ресторан.

Пропился, не поверишь, до копеечки,
Когда гуляю, сняты тормоза.
Бываю не корректен, не стыжуся,
По нраву даже дерзкая буза.

Живём то раз и хочется порою,
Забыть про наш несовершенный быт,
Про тяготы забот и пригрешений,
Когда за Родину корОбит боль и стыд.

Тогда душа зовёт на пир кабацкий,
Дабы на время утопить печаль в вине.
И закружиться в танце с пышной дамой,
И на заказ купюру шансонье.

Вот это жизнь, пусть в маленьком отрезке,
На всю катушку, аж по коже дрожь.
Когда душа порядочность презрела,
Без жалости на стойку крайний грош.

И в самый раз на тачке прокатиться,
Заначку дома дёрнуть на рассчёт.
Романтик, что во мне, меня за рУку,
И тащит прогуляться, идиот.

Протест буяна вскоре охладится,
Увидев преимущество в хотьбе.
Да часто ли средь нОчи так пройдёшься?
Когда лишь звёзды спутники тебе.

Фонарь знакомый подмигнёт сердито,
Он по соседству с "бУнгалом" моим.
Переступлю порог, жены покой нарушу,
Такой вот - седовласый пилигрим.

*29.11.2012 г.*

На "аркане" между прочим,
Привели меня сюда,
Где фонтаном водка плещет
и где травка анаша.
Где Сергей, мужик бывалый,
На гитаре бацал джаз,
А девчонки изголялись,
СтрИптиз делая для нас.

Вот эти сладкие мгновенья,
Вот этот медленный экстаз,
Что пленник, я весьма доволен,
В шалмане этом я увяз.

Оставив комплексы на завтра,
Братва гуляет в полный рост,
Поёт, играет и танцует,
И вот объявлен новый тост:
"За тех кто дорожит мгновеньем
лихой удачи в трудный час,
Кто не питает подозрений
к своим друзьям. За них! За нас!"

Несётся гул горячих споров
и щебет ласковых девиц,
Звон рюмок гомон разбавляет,
О сколько мне знакомых лиц.
Меняем лишь "ла вэ" по курсу,
Одних девчонок на других,
Носки, трусы, часы, штиблеты
и мощных "рысаков стальных."

Шалман гудит, шалман резвится,
За это, право, стОит жить,
Вдыхать усладу полной грудью
и в своих чувствах не остыть.
Кто уяснил цену свободы,
Познал и сущность бытия.
Тому поклон, тому раздолье,
Тому звучит и песнь моя.

*21.09.2004 г.*