|
Шитов Владимир Кузьмич *Я выбрал путь смерти* читать онлайн
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 02:54 | Сообщение # 61 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 32 * Преступник высшей категории *
По находящимся у следователя в производстве уголовным делам он принимает самостоятельное решение. При этом должен так вести следствие, чтобы не нарушать нормы уголовного и процессуального кодексов. Никто из вышестоящих должностных лиц не имеет права навязывать ему своё мнение по его делам. Если же прокурор все же сочтёт необходимым дать ему указание по уголовному делу, то оно должно быть сделано в письменном виде.
Отлично зная свои права и обязанности, Стукало после допроса Нежданова Юрия Николаевича и Кернова Сергея Трофимовича, проведения очных ставок с Провоторовым и Таракановым задержал Нежданова и Кернова.
Чем глубже Стукало копал в расследовании уголовного Дела, чем больше задерживал и арестовывал соучастников преступлений, многие из которых не были знакомы друг с другом, тем больше он вникал в суть тонких комбинаций преступников, испытывая удовлетворение от того, что ему удаётся их распутывать и продвигаться по следу вперёд.
К Стукало впервые попало такое сложное и запутанное уголовное дело, но его расследование доставляло ему удовлетворение как профессиональному следователю. Он был доволен проделанной работой и уверен, что сможет успешно завершить расследование.
На другое утро после задержания Нежданова и Кернова, в начале рабочего дня, прокурор Голубенко позвонил по телефону Стукало и пригласил его к себе в кабинет для беседы, попросив захватить с собой уголовное дело в отношении задержанных Кернова и Нежданова.
Предложив Стукало сесть в кресло рядом со своим столом, Голубенко взял у следователя уголовное дело и стал просматривать материал, собранный за последнюю неделю.
— Значит, вчера, Алексей Михайлович, ты задержал Нежданова и Кернова?
— Задержал, — подтвердил коротко Стукало.
— А у тебя есть доказательства их вины в преступлениях, в которых ты их подозреваешь?
Стукало сообщил Голубенко, какими доказательствами вины Нежданова и Кернова он располагает.
Выслушав Стукало, Голубенко после некоторого раздумья заметил:
— Доказательства их вины у тебя сейчас существенны и весомы. Но ты уверен в том, что Провоторов и Тараканов в суде не откажутся от данных тебе показаний? Или хуже того: доживут ли они до суда? Ведь их может постичь участь Загорулько.
— Загорулько до суда я не задерживал и не арестовывал, она была на свободе, а эти парни до суда уже арестованы.
— Разница в их положении, конечно, существенная, но ты помни и знай, что у Кернова очень большие связи в преступном мире и он может сделать заказ в СИЗО, чтобы торпеды убили твоих важных свидетелей.
— Я о наших с вами опасениях сообщу Коцареву. Его оперативники постараются не допустить в камере расправы ни над Провоторовым, ни над Таракановым, тем более что они и сами за себя могут постоять.
— Когда ты намерен предъявлять обвинение Нежданову и Кернову?
— Сегодня, — сказал Стукало.
— Какую меру пресечения до суда будешь им избирать?
— Арест.
— Когда ты мне их на санкцию приведёшь?
— Завтра!
— А может быть, ты их до суда отпустишь домой под денежный залог?
— Таких крупных китов нельзя до суда не арестовывать. Находясь на свободе, они могут и будут мешать мне в работе.
— Понятно, — завершая беседу со Стукало, задумчиво произнёс Голубенко.
Смотря вслед Стукало, покидающему кабинет, Голубенко сожалел, что у него с подчинённым не получилось откровенного разговора.
Он был чиновником старой закалки, ещё доперестроечного периода, когда телефонное право фактически было узаконено; когда у «четвёртой власти» глаза, уши и рот были закрыты; когда журналисты могли говорить только то, что устраивало коммунистов; когда можно было не бояться собственных злоупотреблений. И знал, что за оказанную услугу сильные мира сего его одного в беде не оставят, выручат.
В настоящее время телефонное право продолжает жить, но чиновники боятся огласки своих незаконных действий, так как это автоматически приведёт или к привлечению к уголовной ответственности, или к потере занимаемой должности.
Вчера ночью ему домой позвонил друг, работающий в областной прокуратуре, которому он был обязан своим продвижением по службе. Друг попросил его не только не арестовывать до суда Нежданова и Кернова, но и постараться вообще прекратить уголовное дело в их отношении.
Просьба была изложена в наивной форме, как будто речь шла о людях, совершивших мелкое хулиганство, которых следовало простить. Говорить другу, что тот злоупотребляет своим положением и просит пойти на преступление ради выполнения его просьбы, было бесполезной тратой времени, поэтому Голубенко пообещал принять все возможные и невозможные меры, но попытаться просьбу исполнить.
В беседе со Стукало прокурор понял, что тот не согласится ни отпускать Кернова и Нежданова до суда домой, ни тем более прекращать их уголовное дело. Значит, придётся все делать не по правилам и бесчеловечно жестоко. Правда, ему часто приходилось в корыстных целях, и притом yже длительное время, попирать закон. К этому он привык. Теперь он думал, как практически приступить к выполнению своего обещания. Друг заверил его, что, как только окажутся на свободе, Нежданов и Кернов сразу же сумеют их обоих отблагодарить. Голубенко себя перестал бы уважать, если бы не смог придумать плана своих будущих грязных действий.
К концу рабочего дня он вновь пригласил к себе в кабинет Стукало. Разрешив ему присесть, он, показав на два исписанных листа бумаги, лежавших у него на столе, сообщил следователю:
— Адвокаты Нежданова и Кернова представили мне заявления своих подзащитных. Они настаивают на привлечении тебя к уголовной ответственности за получение от каждого из них взятки по десять тысяч рублей.
— Интересная новость! А они в своих заявлениях не сообщили, за что я получил у них взятки?
— Обещал не привлекать их к уголовной ответственности, а сам не только привлёк, но и задержал.
— И даже предъявил обвинение и намерен завтра арестовать.
— Можешь прочитать их заявления, чтобы знать, в чем они тебя изобличают. — Голубенко подвинул бумаги поближе к следователю.
— Ну, я их писанину не стал бы считать изобличающим меня документом. — Стукало взял оба заявления подследственных, быстро пробежал глазами по строчкам, после чего положил бумаги на стол прокурора. — Может быть, мне написать встречное заявление на них о том, что они меня оговаривают в тяжком преступлении, чтобы их дополнительно привлечь к ответственности за оговор и клевету?
— Я понимаю, что ты от них никакой взятки не брал. Просто они таким оригинальным способом пытаются защититься.
— А что это может им дать?
— Пока трудно сказать, но нервы нам обоим они, безусловно, потреплют.
— Я не позволю, чтобы они безнаказанно трепали мне нервы. Я буду с ними судиться.
— Это твоё право. А сейчас тебе надо будет написать на моё имя объяснение по существу изложенных в заявлениях Нежданова и Кернова обвинений.
— На их дикие заявления, оскорбляющие моё человеческое достоинство, я не желаю писать никакого объяснения.
— Алексей Михайлович, вы на государственной службе, а поэтому не имеете права поступать, как вам вздумается. — Голубенко перешёл на официальный тон. — К концу рабочего дня объяснение должно лежать у меня на столе. Поймите меня правильно, я не могу не реагировать на заявления граждан, включая и подследственных, какими бы эти заявления ни казались абсурдными. А раз так, то мне без вашего объяснения не обойтись.
— Ладно, я сейчас напишу объяснение, — успокаиваясь, согласился Стукало.
Тут же в кабинете Голубенко на его имя Стукало написал короткое объяснение: «Я категорически заявляю, что никогда ни от кого не брал взяток. Не брал я никаких взяток ни от Нежданова, ни от Кернова. Считаю их закоренелыми преступниками, которым место только в тюрьме. Постараюсь с помощью суда доказать, что они именно такие». В конце объяснения Стукало поставил подпись и дату.
Отпустив Стукало, Голубенко ознакомился с его объяснением и, жалея следователя, подумал: «Эх, молодо-зелено, куда вам против нас, матёрых волков, выступать. Мы вас согнём в бараний рог всегда, везде и в любое время».
Тем временем Стукало, возвратившись в свой кабинет от прокурора, сел за стол и задумался; у него и так много было работы по делам, находящимся в производстве, а тут ещё отвлекают по пустякам. Однако пустяки были такие, что после ознакомления с ними отпадало всякое желание трудиться.
Понимая, что остаток рабочего дня у него так и так пропал, Стукало, расстроенный и сердитый из-за выходки Нежданова и Кернова, ушёл с работы домой.
Когда на другой день он обратился к Голубенко за санкцией на арест Нежданова и Кернова, тот в этом ему отказал. На постановлениях о заключении под стражу он наложил резолюцию, состоявшую в том, что он обвиняемым до суда избирает меру пресечения в виде подписки о невыезде, заверив её своей подписью.
— Виктор Ишхакович, ну как можно таким опасным преступникам давать подписку о невыезде?! Я считаю ваше решение неверным, — заявил Стукало.
— Вы, Алексей Михайлович, слишком предвзято к ним относитесь. Я не исключаю, что причиной тому их жалобы на вас.
— Я симпатии к ним не испытываю. Любить мне их не за что. Они должны быть арестованы не из-за моей антипатии к ним, а в интересах следствия, при этом в деле достаточно доказательств их вины в совершенных преступлениях.
— Я в отношении Нежданова и Кернова собственную точку зрения как прокурор выразил довольно чётко своей резолюцией. Если вы не согласны с моим решением, то можете его обжаловать у вышестоящего прокурора.
— Я так и поступлю, — твёрдо заявил Стукало не потому, что хотел показать Голубенко свой гонор, а потому, что в противном случае следствие по делу усложнялось и практически становилось невозможным предугадать его результат.
— Можете за дальнейшую судьбу уголовного дела не беспокоиться. Завтра из областной прокуратуры к нам приедет следователь Лукьянов, который его у вас примет и доведёт до завершения.
— Почему вы приняли такое решение? — удивлённый неожиданным поворотом событий, спросил Стукало.
Прокурор достал из стола объяснение Стукало и прочитал из него выдержку:
— «Считаю их закоренелыми преступниками, которым место только в тюрьме. Постараюсь с помощью суда доказать, что они именно такие». Из прочитанного мною ясно и чётко видно ваше предвзятое отношение к подследственным. Если бы я вам позволил и дальше заниматься этим расследованием, то вы его осуществляли бы только с обвинительным уклоном. Я это как прокурор позволить вам не могуСтукало удивлённо посмотрел на Голубенко, как будто увидел его впервые. Он понимал, что тот говорит не то, что должен говорить прокурор на его месте, но он также понимал, что в вышестоящей инстанции не сможет доказать своей правоты из-за тех слов, которые написал в объяснении.
Сейчас у Стукало не было достаточных доводов, чтобы убедить Голубенко изменить решение по делу. Да к тому же прокурор явно не имел желания их выслушивать, если заранее решил отстранить его от расследования по делу и нашёл ему замену.
Выслушав Голубенко, Стукало, не скрывая своего недовольства поступком прокурора, проговорил:
— Виктор Ишхакович, вы поступили со мной очень грубо и неуважительно. Этого я терпеть не собираюсь. Поэтому буду вынужден или перевестись на работу в другую прокуратуру, или вообще уволюсь из органов.
— Это как вам будет угодно, — безразлично промолвил Голубенко.
— Я свободен? — Да!
Что для прокурора уход с работы какого-то следователя? Зачем нужен Голубенко мыслящий, инициативный следователь, да ещё такой принципиальный? На место Стукало придёт в прокуратуру работать другой молодой, послушный следователь, руками которого можно будет гробить уголовные дела. Конечно, не за бесплатно, а за взятку. Если взяток будут много давать, то их хватит и молодому следователю, и прокурору.
Если бы за плохое расследование уголовных дел вышестоящее начальство вместе со следователем наказывало и прокурора, то прокуроры были бы заинтересованы в подборе кадров, их воспитании, дорожили ими и не разбрасывались, как рваными перчатками.
За долгие годы работы в правоохранительных органах я был очевидцем того, как многих следователей, допустивших брак в работе, с позором увольняли из прокуратуры. Тогда как прокуроры не подвергались никакому наказанию. А ведь именно прокурор должен помогать малоопытному следователю, контролировать его, подсказывать и не позволять ему допускать тех ошибок, которые он по неопытности может допустить.
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 02:55 | Сообщение # 62 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 33 * Официальная хроника *
Для того чтобы понять, почему Голубенко так нагло, безбоязненно пошёл на злоупотребление своим служебным положением, мы должны остановиться на оперативной обстановке в Санкт-Петербурге и на взаимоотношениях руководителей правоохранительных органов города.
Бывший начальник ГУВД области генерал-лейтенант Юрий Лоскутов решительно возглавил борьбу с коррупцией в целом по области и в частности в мэрии. Не желая давать показания следователю по уголовному делу и отвечать на интересующие его вопросы, бывший мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, сославшись на болезнь сердца, укрылся в больнице, откуда тайно улетел во Францию, позабыв об уважении к людям, которые его поддержали в трудную минуту, к закону.
Работники УЭП установили наличие «шалостей» по квартирным делам, допущенных прокурором области Владимиром Ерёменко и начальником УФСБ Виктором Черкасовым.
Между руководителями трех правоохранительных органов началась борьба, кто кого съест. В результате такой борьбы Юрию Лоскутову пришлось уйти на пенсию.
В отношении особо бойких офицеров УЭП прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Доходило до того, что их задерживали и бросали в камеры ИВС. Таким способом работникам милиции давали понять, кто хозяин в городе.
На смену Юрию Лоскутову начальником ГУВД области был назначен генерал Анатолий Пониделко, бывший сотрудник внутренних войск, несколько лет находившийся на заслуженном отдыхе, на пенсии. Пониделко стал окружать себя бывшими соратниками, пенсионерами, когда-то служившими с ним во внутренних войсках.
В результате плохого руководства и отношения к подчинённым из ГУВД области за один год уволилось более четырехсот опытных офицеров.
Отсутствие взаимодействия между руководителями разных правоохранительных органов, грызня между ними, интриганство привели к невиданному росту по области всех видов преступлений. Так, за семь месяцев 1997 года количество тяжких преступлений в Василеостровском районе города выросло на 63,6%, в Кронштадском районе на 96,4%. Грабежи в Красносельском районе увеличились на 88%, во Фрунзенском районе аж на 102%, на метрополитене на 109,5%.
Увеличилось количество преступлений, совершенных организованными группами: в Василеостровском районе на 73,2%, в Центральном районе на 202%.
Увеличилось количество разбойных нападений в области. Так, в Кировском районе по сравнению с прошлым годом — на 100%, а в Ломоносовском районе аж на 500%.
Рост преступлений, связанных с наркотиками, составил 104,2%.
Правоохранительные органы должно было обеспокоить то, что количество преступлений с применением огнестрельного оружия в области возросло до 242%.
Вместо того чтобы усилить борьбу с уголовными элементами, в ряде районов города милиция просто перестала работать — так в одной из бесед с журналистами заявил бывший начальник МОБ ГУВД полковник Виталий Набоков.
Там, где тонко, там всегда и рвётся. Почувствовав слабинку в борьбе с правонарушителями, Санкт-Петербург и область стали осваивать казанская, тамбовская группировки, бандитские группы грузин, чеченцев.
Хотелось того или нет местным бандитам, но они были вынуждены подчиниться чужакам, перестроить свою «работу» так, как это уже давно делалось в Москве. Огромный город был поделён на сферы влияния между воровскими группировками, конфликтные ситуации между которыми разрешались с применением оружия или без такового.
Огромный город и область с семьюдесятью тысячами работников милиции не мог должным образом бороться с преступностью из-за того, что руководители правоохранительных органов слишком много усилий тратили на борьбу между собой, чтобы показать своё «я», тогда как на то, с кем и с чем они были обязаны бороться по долгу своей службы, у них не хватало ни сил, ни времени.
Вместо того чтобы во всех силовых структурах навести должный порядок, безжалостно избавившись от балласта, поставить на руководящие должности работоспособных профессионалов, правительство отнеслось безответственно к решению такого важного для города вопроса. Заменив одних неугодных руководителей на других, некомпетентных, старых, оно, безусловно, не смогло разрядить конфликтной ситуации между руководителями силовых структур и, как результат, не поправило в лучшую сторону ситуацию по борьбе правоохранительных органов со всеми видами преступлений в городе и области.
Менять шило на мыло — бесполезная и не очень умная затея.
Не остановиться на работе суда Санкт-Петербурга — значит, не полностью осветить работу силовых структур. Чтобы показать профессиональный уровень судей, я приведу для примера всего лишь одно уголовное дело, которое рассматривалось, рассматривается и, по-видимому, будет ещё долго рассматриваться в судах разных инстанций.
Восьмого ноября 1993 года около четырех часов утра в подъезде собственного дома в упор из трех пистолетов был расстрелян заместитель управляющего коммерческого банка «Екатерининский» Евгений Мотенко. В него выпустили восемь пуль. Это было первое в Санкт-Петербурге заказное убийство.
Петербургская прокуратура и милиция сработали оперативно. В их руки попала аудиозапись разговора заказчиков и исполнителей убийства, сделанная в момент, когда те обсуждали способы устранения банкира. В сговоре по ликвидации Мотенко участвовали начальник взвода патрульнопостовой службы ГАИ Приморского района Санкт-Петербурга майор Алексей Субботин, заместитель управляющего коммерческим банком «Екатерининский» Валентин Дубицкий, три гражданина Чечни — Умар Алхазов, Аслан Дамаев и Марат Алабаев.
Аудиозапись разговора сделал Марат Алабаев, чтобы иметь возможность шантажировать Дубицкого. Всего по уголовному делу было арестовано девять человек. Рассматривалось оно судебной коллегией Санкт-Петербургского городского суда.
Так вот, к сведению читателей романа, упомянутое уголовное дело до настоящего времени судом окончательно не рассмотрено.
Как заявил Игорь Корольков, журналист «Известий», подготовивший статью «"Зелёный" для киллеров»: «По мнению многих специалистов, работающих в правоохранительной и судебной системе, с которыми мне довелось беседовать, дополнительное расследование — анахронизм. Оно, по твёрдому убеждению моих собеседников, развращает всех участников процесса, притупляет ответственность, способствует процветанию коррупции среди следователей, адвокатов и судей. Это легальный способ загубить дело, выполнив чей-то заказ».
Комментарии к данному примеру излишни. Вот почему Голубенко, не боясь ответственности за своё злоупотребление, принял решение и освободил из камеры Нежданова и Кернова.
20 ноября 1998 года в Санкт-Петербурге было совершено зверское убийство лидера демократического движения, депутата Государственной Думы Галины Васильевны Старовойтовой, тяжёлое огнестрельное ранение получил помощник депутата Госдумы Руслан Линьков. Ещё раз преступный мир бросил вызов властям. Сможет ли государство через свои силовые структуры доказать бандитам, что оно сильнее, сможет ли действительно бороться со злом, наказывать его, добиваться, чтобы торжествовала справедливость?
Время покажет: живём мы в правовом государстве или в государстве, в котором правит мафия.
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 02:57 | Сообщение # 63 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 34 * Как аукнется, так и откликнется *
Создавшуюся оперативную обстановку в городе Стукало не только знал и понимал, более того — она касалась его как следователя прокуратуры.
Он знал, что проблема, возникшая у него, расследующего сложное уголовное дело, начальство, стоящее выше прокурора Голубенко, совершенно не интересует, оно занято выяснением отношений с руководством ГУВД: у кого больше власти и возможностей. Но оставить свою проблему нерешённой Стукало не хотел. После долгого и нелёгкого размышления он пришёл к единственному выводу: бороться с такими типами, как Голубенко, тоже можно, но такими же незаконными методами, какими пользовался сам Голубенко.
Настроившись таким образом, он утром другого дня после неприятной беседы с Голубенко пригласил к себе в кабинет Волчьего Ветра. По телефону он не стал объяснять, зачем тот ему понадобился.
После обмена рукопожатиями, когда Волчий Ветер присел на стул, Стукало, находясь в плохом настроении, сообщил ему:
— Хочу тебя, Александр Георгиевич, обрадовать одной новостью. Твоих друзей Кернова и Нежданова я не арестовал, а отпустил домой под подписку о невыезде.
— Почему же ты так поступил? — поразился Волчий Ветер.
— Я намеревался их до суда арестовать, но прокурор Голубенко не согласился с моим мнением и поступил посвоему, отпустив их домой под подписку о невыезде.
— Чем же он руководствовался, поступив так? Может, взятку получил?
— Как говорится, не пойман — не вор, но тут без взятки от заинтересованных лиц наверняка не обошлось. Я с его решением, безусловно, не согласился, высказал свою точку зрения, противоположную, но что толку от моей принципиальности! Я только себе хуже сделал.
— Что может быть хуже того, что ты мне сейчас сообщил?
— Он решил забрать уголовное дело у меня из производства и передать другому следователю, который и будет заканчивать расследование.
— Чем ты его так прогневал?
— Он считает, что я расследовал уголовное дело Кернова и Нежданова предвзято, с обвинительным уклоном, не учитывая других, смягчающих их вину обстоятельств.
Эта новость возмутила Волчьего Ветра.
— Что он дурака валяет? Какие ещё, к черту, у них могут быть смягчающие вину обстоятельства?
— Я лично их не вижу и не знаю, да и Голубенко мне на них не указывал, а сказал просто так, в общем.
— Понятно, что ничего не понятно. Так, а зачем ты меня пригласил к себе? Возможно, хочешь, чтобы мы вместе с тобой поохали и поахали по поводу такого произвола твоего прокурора?
— Нет, Александр Георгиевич, я захотел встретиться с тобой по другой причине. Ты мне помогал в расследовании дела очень своеобразно, руководствуясь не нормами УПК, а нормами морали. Голубенко поступил по этому уголовному делу со мной по-скотски. Ради корысти он предал не только человеческие принципы, себя как прокурора, но и своего подчинённого. О том, что он закоренелый взяточник, я знал, но не думал, что он нахал до такой степени.
— Ты просто так говоришь, что он взяточник, или у тебя на то есть веские доказательства?
— Доказательства есть, а что в них толку? Он как наживался на людском горе, так и продолжает наживаться. К примеру, один негодяй по кличке Боцман насильно увёл из бара незнакомую девушку, избил её и изнасиловал. Мне было поручено расследовать это дело. Расследование представлялось простым и очевидным. Судебно-медицинский эксперт дал заключение, что на теле девушки имеются следы побоев. Факт, что Боцман девочку изнасиловал, был полностью доказан. Родители Боцмана пришли ко мне домой, предлагали взятку в десять тысяч рублей. Безусловно, я от неё отказался. Прокурор эти деньги взял.
Уголовное дело по обвинению Боцмана в изнасиловании он у меня забрал, передал другому следователю, Самодурову, который его прекратил по надуманному мотиву. Как будто изнасилования не было, а половой акт между сторонами был совершён по взаимному согласию. Таких крамольных эпизодов преступной деятельности Голубенко у меня накопилось много, но что с того… Он как наглел ранее, так и продолжает наглеть. Был бы хоть сильным юристом, а то, кроме как брать взятки и дела прекращать, он ничего другого не умеет.
— Взял бы и пожаловался на него своему начальству.
— А оно что, лучше, чем Голубенко, и взяток не берёт? Нет уж, Александр Георгиевич, мне такая борьба с ними не по плечу. Только президент может действенно по всей стране и одновременно начать беспощадную борьбу со взяточничеством, но на такую «мелочь» он не обращает внимания. Возможно, и ему решение этой проблемы не по силам. А может, он не хочет искать себе неприятностей, портить с ними хороших отношений. Недавно все руководство Госкомстата было задержано и арестовано по обвинению в получении взяток в сотни тысяч долларов. Так перед их арестом Генеральный прокурор страны Юрий Скуратов ходил к президенту Ельцину и докладывал ситуацию в отношении этих взяточников. Если по каждому чиновнику, занимающему высокий пост и берущему взятки от клиентов, Генеральный прокурор будет ходить к президенту страны за разрешением, привлекать к ответственности того или иного чиновника за взятку или нет, то эффективной борьбы со взяточничеством в госаппарате не будет…
— Я с тобой полностью согласен. Что ты ещё хотел мне сказать о своём прокуроре?
— Что он не только взяточник, но и бабник, любитель слабого пола. Сейчас он крутит любовь со следователем из отдела милиции.
— Он что, голубой?
— Не голубой, просто следователь — женщина, слабая на передок. А может, она таким способом хочет продвинуться по службе, чтобы прокурор не возвращал ей уголовных дел на доследование. О его подвигах я больше не буду говорить, а перейду к тому вопросу, решить который хочу с твоей помощью. Голубенко — сам закоренелый преступник — попирает закон, стремится отвести от наказания Нежданова и Кернова. Ты хочешь этого или нет?
— Я бы их, сволочей, своими руками придушил, но не хочу мараться и отвечать за такую мразь, — сказал ему Волчий Ветер.
— Почему бы нам с тобой не объединиться и не заставить Голубенко взяться за ум, изменить меру пресечения Нежданову и Кернову с подписки о невыезде на заключение под стражу?
— Я не против такого союза, если он принесёт пользу. Что ещё остаётся делать, если законным путём с ним невозможно бороться? Только я не знаю, как к нему подступиться.
— Я ход наших действий обдумал и знаю, как нам его поставить к стенке.
— Если знаешь, как его прищучить, говори.
— Голубенко часто отдыхает с любовницей в финской бане мясокомбината. Я там несколько раз тоже отдыхал, но в другой компании. Я беру на себя приготовление дубликата ключа к финской бане. Сообщу тебе, когда Голубенко будет там с любовницей. Нам останется только заснять его с любовницей голыми в бане на видеокамеру. Видеокамера у нас в криминалистической лаборатории есть.
— Ну заснимем мы их голыми, и что это нам даст?
— Голубенко мёртвой хваткой держится за прокурорское кресло. Если видеоплёнку, на которой он с подругой изображены голыми, мы направим в столицу Генеральному прокурору, то я на сто процентов уверен, что с занимаемой должности он слетит как миленький. Да и вообще ему не удастся удержаться в прокуратуре, где он хочет доработать до пенсии. Значит, в любом случае он должен принять наши условия, вернуть взятку тому, у кого её брал.
— Потребовав от Голубенко выполнения наших условий, мы тем самым выдадим себя. Он узнает, кто его враг. Зная врага, легче с ним воевать, — заметил озабоченно Волчий Ветер.
— Ни до чего он не додумается, так как мы ему подкинем ложную информацию.
— О какой информации идёт речь?
— Говорить с Голубенко придётся тебе. Я буду находиться с тобой, но в мою обязанность будет входить видеосъемка. Ты ему представишься членом банды Спицы, только его противником, у которого уже есть человек, способный занять место главаря. Вы не хотите убивать Спицу. Вам достаточно будет того, если Голубенко Спицу и Нежданова возьмёт под стражу.
— Что и говорить, мысль толковая, но Голубенко может подумать, что мы действуем в твоих интересах, — засомневался Волчий Ветер.
— Ну и пусть думает. Больше будет меня остерегаться и меньше трогать, — без страха заявил Стукало. — Теперь не он меня будет трогать, а я начну его жевать до тех пор, пока его не снимут с работы.
— Так что мы его все равно съедим!
— Такова у нас перспектива. Все меньше будет на одного хама и взяточника на руководящей должности в прокуратуре.
— И то верно! Обидно только, что с типами, подобными Голубенко, приходится бороться таким кустарным и не совсем чистоплотным методом. Таких негодяев надо не с работы снимать, а сажать, да не в спецколонию, а в обычную ИТК, чтобы они там собственными рёбрами прочувствовали, какой вред приносят своими действиями и государству, и своему народу.
В глазах Волчьего Ветра Голубенко был таким же преступником, как Спица и Нежданов, а поэтому он не собирался с ним церемониться как с лицом, наделённым властными полномочиями.
Позицию друга полностью одобрил Чумной. Более того, он согласился поддержать Волчьего Ветра и Стукало и участвовать в операции. Что было неудивительно, так как их объединяли одинаковые взгляды на зло и на методы борьбы с ним.
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 02:58 | Сообщение # 64 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 35 * Ультиматум Дикого *
За освобождение из ИВС, замену ареста на подписку о невыезде и прекращение своего уголовного дела в перспективе, Нежданов и Кернов, скооперировавшись в равных долях, дали Голубенко взятку — пятьдесят тысяч долларов.
Они верили в силу денег, продажность чиновников всех уровней, поэтому избрание для себя меры пресечения в виде подписки о невыезде приняли как должное, как подтверждение их догмы, как первый шаг к прекращению их уголовного дела.
Покидающих ИВС Нежданова и Кернова около горотдела милиции ждали машины с друзьями. Перед тем как подельникам разъехаться по своим маршрутам, между ними состоялся один на один деловой разговор. Инициатива такого разговора принадлежала Спице.
— Ну что, Юрий Николаевич, будем мотать из Россииматушки за кордон или понадеемся на нашего общего друга, на то, что он нас в обиду не даст?
— Если мы хотим жить по-человечески, то нам с тобой никуда бежать не стоит, — ответил Нежданов.
— Почему ты так считаешь?
— Если мы останемся в России и на следствии будем все отрицать, то с помощью Голубенко имеем шанс выбраться из известной грязи сухими и чистыми. Если же мы с тобой куда-нибудь уедем, то нас все равно Интерпол найдёт, выдаст России, и тогда суда нам не миновать и от наказания не отвертеться. Ушли те времена, когда такие, как мы с тобой, могли укрыться за «железным занавесом». Теперь, куда бы мы ни убежали, любая страна нас выдаст любимой родине, так как уголовники никому не нужны и никто не станет их у себя укрывать.
— Понятно! Здорово ты меня просветил, Юрий Николаевич. Предложение твоё принимается.
— Нам с тобой лично лучше больше не встречаться. Будем общаться между собой через адвокатов, — посоветовал Нежданов Спице.
— Не возражаю. Но учти, если к концу следствия для нас жареным запахнет, то я куда-нибудь умотаю, а ты поступай как знаешь.
Расставшись с Неждановым, Спица вечером того же дня заступил на своё постоянное дежурство в ресторане «Аделина». Он там не просто сидел, а работал. Как капитан корабля на мостике, он своим присутствием в ресторане показывал многочисленной команде, что ничего страшного не случилось, буря миновала и он вновь на своём посту.
Пригласив в ресторан Маркелова, он обсудил с ним предложение Нежданова. Ранее данное подельнику обещание никуда не убегать ни к чему Спицу не обязывало.
В процессе состоявшейся беседы они с Маркеловым пришли к выводу, что пороть горячку и скрываться от следствия сейчас не стоит, но и безропотно ждать своей участи они не должны.
— Стукало предъявил тебе обвинение по целому букету статей. Тут тебе и соучастие в покушении и в умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах, и создание преступного сообщества и руководство им, и бандитизм…
— Зачем ты мне всю эту дребедень перечисляешь, я и без твоего напоминания знаю, за что меня сапог хочет посадить на сковородку и поджарить, — перебив Маркелова, с недовольством в голосе заявил Спица.
— Я хотел тебе напомнить, что по нескольким статьям, кроме основного наказания в виде лишения свободы, тебе предусмотрено дополнительное — в виде конфискации имущества. Короче, ко всем неприятностям ты можешь лишиться всего своего имущества.
— Ну, это если суд меня признает виновным во всех этих преступлениях, но Голубенко такой неприятности и несправедливости по отношению ко мне не допустит.
— Не допустит — и слава Богу. А вдруг по-нашему ему сделать не удастся? Тогда как быть?
— Ну и что ты предлагаешь?
— Тебе втихаря надо избавиться от всей недвижимости, включая и этот ресторан. — Маркелов поднял руку над головой и сделал вращательное движение ладонью. — Превратишь имущество в твёрдую валюту.
— Но Стукало наложил арест на моё имущество, — напомнил Спица своему другу.
— Ну и что от этого страшного для нас случилось? Документы на недвижимость мы ему не дали, а он их не нашёл. Мы тихонько все продадим. Не дойдёт ваше дело до суда — хорошо. А если будет вам суд и возникнет вопрос о конфискации твоего имущества, они получат от тебя вместо него дулю.
— Идея толковая, только на такую махину, как «Аделина», не так легко будет найти покупателя.
— Если будем искать, то найдём, — заверил Спицу Маркелов.
— Тогда немедленно приступай к поиску покупателей на всю мою недвижимость, только официальных объявлений ни в газетах, ни по телику не давай. Зачем преждевременно будоражить ментов?
— Само собой разумеется, — согласился с условием Спицы Маркелов.
— Насчёт моей недвижимости мы с тобой разобрались вроде бы. Не мешало бы также разобраться с Тараканом и Щербатым. Надо бы ликвидировать их как неугодных. Ведь на основании их показаний сапог построил своё обвинение.
— С ними тебе надо было раньше расправляться, до того как они дали на тебя показания. Конечно, если бы их сейчас не стало, тоже было бы неплохо, но ликвидировать их теперь — практически неосуществимая задача.
— Я тоже так думаю. Кто мог предположить, что такие матёрые волки, как они, расколются и согласятся сотрудничать с ментами, — обиженно пробурчал Спица.
— Ну, тут большого ума не надо, чтобы понять, почему они заложили тебя.
— И почему же? — полюбопытствовал Спица.
— Всем известно, что, как правило, в тяжеловесных делах никто из соучастников не желает быть паровозом. Каждому хочется быть вагоном, и притом самым последним. Среди вашего брата Александров Матросовых нет.
Среди вас я таких тоже не встречал. Готовы глотки друг другу перегрызть за каждого клиента, — обиженно заметил Спица адвокату.
Мы каждый варимся в собственном котле, а поэтому, работая с клиентами, имеем личный, корыстный интерес. И нас можно понять, почему мы не любим своих конкурентов.
Спица в душе сожалел, что ни Щербатый, ни Таракан не захотели всю тяжесть совершенных преступлений взять на себя, а свалили на него.
— Если их нельзя, а точнее, трудно ликвидировать, то, может быть, ты через их адвокатов сможешь договориться, чтобы Щербатый и Таракан взяли вину на себя? За такое геройство я им огромные бабки отстегну, — подбросил Спица Маркелову свою новую идею.
— Вряд ли они согласятся с твоим предложением, — скептически произнёс Маркелов.
— Почему ты так считаешь?
— Твоими деньгами они в зоне воспользоваться не смогут, а раз так, то зачем они им?
Соглашаясь с этим выводом, Спица все же попросил Маркелова:
— Ты переговори с их адвокатами, а те пусть переговорят со своими подзащитными — вдруг сговор получится?
— Конечно, я переговорю с ними, мне это сделать ничего не стоит.
Спица сидел за столом в ресторане так, что ему было видно всех входящих посетителей. Он увидел, как в ресторан зашёл в сопровождении двух телохранителей вор в законе по кличке Дикий.
Дикий ещё не успел увидеть в зале Спицу, как тот, внутренне собравшись, решил, что он пришёл по его душу и разговор будет не из приятных. Среди его знакомых не было таковых, которые, приходя в гости без приглашения, приносили с собой в виде подарка что-то дорогое, нужное хозяину. Обычно было наоборот: приходили, просили, получая требуемое, уходили, забывая поблагодарить. Вежливость в обращении, привычка говорить «спасибо» являлись глупостью, допустимой среди зелёных зеков.
— Сейчас ко мне подойдёт вон тот свояк, что стоит у входа в зал с двумя амбалами. Он ждать, когда мы с тобой завершим наш разговор, не будет, поэтому ты уходи, поговорим потом. Я не хочу, чтобы он тебя увидел и потом начал расспрашивать о тебе, — попросил Маркелова Спица, прощаясь с ним за руку.
Такие просьбы Спицы Маркелову раньше приходилось выслушивать много раз, поэтому он, понимающе кивнув, поднялся из-за стола и ушёл.
Увидев Спицу, Дикий подошёл к его столу, поздоровался с авторитетом за руку, сел на стул. Его амбалы продолжали стоять около стола истуканами.
— Мы только с дороги, распорядись, чтобы покормили моих хлопцев, — попросил Спицу Дикий.
Подозвав к себе официанта, Спица распорядился, чтобы тот обслужил амбалов.
— Только без горячительных напитков, — указал официанту Дикий. Увидев на лицах телохранителей кислые гримасы, он улыбнулся и снисходительно добавил: — В виде исключения можно разрешить им выпить по паре бутылок пива.
Официант усадил амбалов за соседний столик, стал их обслуживать. В свою очередь, Спица подозвал к себе другого официанта и распорядился накрыть свой стол на двоих.
— А мы пить горячительное будем? — поинтересовался у Дикого Спица, перед тем как отпустить официанта.
— Будем, но только водку, — ответил ему Дикий.
— И бутылочку хорошей водки из холодильника, — сделал последнее распоряжение официанту Спица.
Пока официант хлопотал, исполняя их заказ, Спица спросил у Дикого:
— Какими ветрами, Станислав Петрович, вас занесло ко мне в гости? — Улыбка на лице Спицы должна была сказать Дикому, что он визиту гостя рад.
— Попутным, Сергей Трофимович, к тому же для тебя неприятным, — «обрадовал» Дикий Спицу.
— У меня этих неприятностей сейчас хватит на целый взвод, поэтому давай выкладывай свою, очередную. Одной неприятностью больше, одной меньше — это меня уже не пугает.
— Вчера состоялась сходка авторитетов города. Ты был бы на неё приглашён, если бы не был задержан ментами. На ней свояки пришли к выводу, что ты как отец «семьи» не справляешься со своими обязанностями. По твоей вине два десятка наших людей попали к ментам, и те надолго сплели им лапти, в которых они будут топать у хозяина. Ни одного из них ты не попытался, а может, не смог выручить. К тому же ты и сам попался к ним на кукан и висишь на волоске. У тебя сейчас появилось столько личных проблем, которые надо срочно решать, что на дела «семьи» у тебя совершенно нет времени. Сходка постановила предложить тебе добровольно сложить с себя полномочия руководителя «семьи» и передать их мне.
— Действительно, новость для меня неприятная. А если я вашему решению не подчинюсь?
— Ты же знаешь, как мы поступаем с теми, кто не подчиняется решению сходки. Мы их просто ликвидируем, и все. Так, дорогой, можешь и до суда не дожить, — улыбнувшись, жёстко пошутил Дикий.
— Его, возможно, и не будет, — счёл нужным заметить Спица.
— Почему? Неужели под амнистию попал? — съязвил Дикий.
— Мы с подельником купили прокурора, который теперь работает на нас.
— Вы его привязали к себе?
— Нет! Мы тогда просто не подумали об этом, да и не знали, как его привязать.
— Записали бы свой базар с ним на видео или на магнитофон. Тогда бы он стал работать не только на вас одних, но и на всю нашу братву в районе, пока бы не сгорел.
— Мы обрадовались, что мент стал сотрудничать с нами, и до такой простой вещи не додумались.
— У тебя всегда так получается: что-то начинаешь крутить хорошо, а конец — всегда никудышный. Ну так как, подчинишься нашему решению или есть желание свой гонор показать?
— Конечно, подчинюсь, но мне обидно, когда я создавал свою «семью», вас и близко не было и её проблемы вас не щекотали. Как только мы стали силой, так сразу нашёлся хозяин, который сначала взял нас под своё крыло, и теперь я ему оказался ненужным.
— Ничего необычного не произошло. Ты же сам так же, как мы с тобой, поступал с провинившимися перед тобой буграми и членами своей «семьи».
— И какую роль вы мне в «семье» определили?
— Я ещё не решил, но ниже бугра опускать тебя не буду. Пока я даю тебе свободу, чтобы ты смог решить свои проблемы.
— Красиво вы меня прооперировали, главное, вежливо и без крови. Станислав Петрович, ещё ничем не желаешь меня обрадовать, удивить?
Хищно улыбнувшись, Дикий заявил:
— Ты должен ресторан «Аделина» переоформить бесплатно на нашего человека.
— Ну уж это дудки! Ресторан мой, и я его за так или за пятак не собираюсь никому отдавать, — сказал как отрезал Спица.
— Ты, Сергей Трофимович, купил ресторан за бабки братвы, поэтому он не твой, а наш.
— Он мой и будет моим до тех пор, пока вы у меня его не выкупите.
— Это твоё окончательно решение? — нахмурился Дикий.
— Окончательное и бесповоротное, — как можно твёрже сообщил Спица законнику своё решение.
— Смотри, чтобы потом не пожалеть, — не скрывая своего недовольства, заявил Дикий.
— Станислав Петрович, не надо меня пугать. Я стреляный воробей. Помни, что ты беседуешь не с мальчиком на побегушках, а с руководителем неплохо вооружённой «семьи». Если вам захотелось ею командовать, то я не возражаю, но за так ресторан не отдам. Я готов с вами пойти на компромисс, сделать уступку в цене, а на большее не рассчитывайте.
— За какое количество капусты ты согласен нам его уступить?
— Ты в моем ресторане и в казино был много раз. Все видел и знаешь. Это золотое дно. Я его вам меньше чем за лимон баксов уступить не могу.
У Дикого от такой суммы глаза на лоб полезли.
— Ты что, опупел?
— Я знаю, что тебе говорю. Он стоит в несколько раз дороже названной суммы.
— И как ты хочешь получить от нас бабки за свой ресторан, наличными или ещё как?
— В одном швейцарском банке у меня имеется номерной вклад. По договору с банком на этот вклад бабки могут перечислять все желающие, но брать со счета могу лично только я. Вот на этот счёт вы и должны будете перечислить, в моем присутствии, конечно, лимон баксов.
— Ты, оказывается, молоток, когда дело доходит до решения личных, шкурных задач.
— До сегодняшнего дня в дураках не ходил и ни перед кем не шестерил.
— Я твой ультиматум передам своякам. Какой будет их реакция на него, заранее сказать не могу, но знаю точно, что твоим поведением они останутся недовольны.
— Я тоже вашим решением недоволен, но уступаю и иду навстречу вашим просьбам. Вы ведь должны понять, что я лишаюсь кормушки и думаю о своём будущем.
— Вряд ли оно у тебя будет без нашей поддержки, — спокойно заметил Дикий.
— Когда у меня будут деньги, то я в вашей поддержке и нуждаться не буду, а поэтому не надо мне угрожать.
— Я тебе не угрожаю, а, как сказал бы Штирлиц, даю информацию для размышления.
— Тогда я вам тоже подкину информацию для размышления. Моя семья давно постоянно живёт в Испании. Если меня здесь убьют, то оттуда приедет юрист, который ресторан и всю другую мою недвижимость продаст с аукциона тому, кто больше за него даст, после чего уедет. Так что мои свояки останутся с носом. До продажи мной ресторана вы должны оберегать меня и беспокоиться о моем здоровье, чтобы я преждевременно его не подорвал и не умер.
— Я и это твоё пожелание брательникам передам, — пообещал Дикий, удивляясь предусмотрительности и дальновидности Спицы.
Пока они беседовали, Дикий не притронулся к расставленным на столе яствам и спиртному. По-видимому, он собирался пить и есть со Спицей только в том случае, если бы остался доволен результатом состоявшегося разговора. Но так как Спица оказался неуступчивым, то и находиться с ним за одним столом Дикий посчитал для себя нецелесообразным.
Поднявшись из-за стола, он потребовал:
— Сообщи козырным своей «семьи», что власть от тебя перешла ко мне. Встречу мне с ними назначь на завтра, здесь, в ресторане, на девять вечера.
— Передам и организую тебе встречу.
— Я сейчас поеду к своякам, сообщу им твоё предложение по ресторану, примем решение.
— Перед дорогой перекусил бы, не пропадать же добру, — показывая на сервированный стол, заметил Спица.
— Ещё не вечер, успею в другом месте перекусить, — сухо отклонил предложение Спицы Дикий, покидая ресторан.
Его телохранители, увидев, что хозяин уходит, быстро поднялись из-за стола и молча последовали за ним.
Вечер у Спицы был однозначно испорчен до основания. К его столу подходили знакомые, что-то говорили. Он им тоже что-то говорил думая о своём.
В его голове засела неприятная мысль: «Гады, съели меня. Подавиться бы вам всем».
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 02:59 | Сообщение # 65 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 36 * Финская баня *
Настроение у Голубенко было приподнятое. Все, что он задумал и спланировал, осуществилось. Он, не боясь кары закона, спокойно и смело брал взятки у всех, кто ему предлагал. Лишь бы сумма взятки была солидной. Рисковать, так знать за что. От сумм до пяти тысяч рублей он принципиально отказывался.
При таких взглядах на жизнь должность позволяла Голубенко существовать безбедно и в деньгах не нуждаться.
Получив от Нежданова пятьдесят тысяч долларов, Голубенко вообще ощутил подъем как в праздничный день. Хвалиться своими тёмными делами с окружающими не приходилось, но полученный денежный допинг пробудил в нем такую энергетическую силу, которая требовала выхода.
В сорок пять лет, а именно таким был возраст Голубенко, мужчина не считает себя старым и, как правило, поглядывает на красивых женщин. Голуденко же не только на них поглядывал — имея жену и двоих детей, — но и не без успеха пользовался их вниманием. Внешне он был худым, бледным и при среднем росте ну никак не мог выглядеть красавцем-молодцом. Но должность прокурора, наличие в кармане больших денежных сумм привлекали к нему женщин.
Последней его любовницей была следователь милиции Ольга Григорьевна Чудилова, высокая, крепкая блондинка тридцати лет. С мужем она была в разводе, воспитывала десятилетнюю дочь.
Голубенко как мужчина Ольге Григорьевне не только не нравился, но и не подходил, был слабаком, который не мог в постели довести её до оргазма. Но вступив с ним в интимную связь, она все это терпела ради своего будущего, которое было не таким уж и светлым. Она была слабым следователем, но благодаря покровительству Голубенко не получала из прокуратуры дел на доследование. И в суде Голубенко боролся со всеми судьями, если они пытались забраковать её дела и вернуть на доследование, внося протесты по таким решениям.
Если же Чудилова допускала в работе существенные упущения, то Голубенко неофициально возвращал любовнице такое дело, давая возможность устранить ошибку, и так же неофициально забирал его назад.
На межведомственных совещаниях работников правоохранительных органов Голубенко не упускал случая, чтобы не похвалить Ольгу Григорьевну, ставя её в пример другим следователям.
Следователи — народ ушлый и наблюдательный. Они знали о шашнях Голубенко с Чудиловой, знали её способности, а поэтому, посмеиваясь, не собирались брать с неё пример.
В свою очередь, Голубенко в милиции предпринимал меры к тому, чтобы свою любовницу поставить начальником следственного отделения. Если бы его попытка не увенчалась успехом, то он намеревался взять подругу в прокуратуру на должность старшего помощника прокурора.
Следователи милиции и прокуратуры понимали, что с помощью Голубенко планы Чудиловой продвинуться вверх по служебной лестнице выглядят не такими уж нереальными.
Чудилова была удобной для Голубенко любовницей, всегда под рукой. Он часто общался с ней по работе, а поэтому личные их контакты не должны были окружающим особенно бросаться в глаза.
Вот и сейчас, пожелав провести вечер с любовницей, Голубенко позвонил Чудиловой:
— Ольга Григорьевна, здравствуйте, Голубенко беспокоит.
— Здравствуйте! — не называя его по имени и отчеству, ответила Чудилова, что Голубенко поначалу насторожило.
— Ты одна в кабинете?
— Да, — ответила она.
— Ты сегодня дежуришь или нет?
— Не дежурю, свободна.
— Как смотришь на то, чтобы вечер провести вместе?
— Куда ты хочешь меня повести под таким дождём? — посмотрев в окно, поинтересовалась Чудилова.
— Нам дождь не будет помехой, поедем на мясокомбинат, погреемся в финской бане, разными мясными продуктами на неделю для дома запасёшься, — начал соблазнять Чудилову Голубенко.
— В какое время поедем?
— Ты на работе сегодня не задерживайся. Я к твоему дому подъеду к семи вечера. Буду тебя ждать там, где мы всегда встречаемся.
— Договорились, — согласилась Чудилова.
После разговора с любовницей Голубенко позвонил в кабинет директора мясокомбината Бориса Юлиановича Рохлина, договорился с ним, что финская баня будет забронирована на два часа, с половины восьмого до половины десятого вечера, будут приготовлены подарки — изделия мясокомбината, накрыт стол на две персоны. Естественно, оговорил, что в течение указанного срока их никто не побеспокоит.
Голубенко устраивало, что подъезд к финской бане был не с территории мясокомбината, где имелась пропускная система, а со стороны административного здания, в котором после работы никого из служащих, за исключением сторожа, не было. Однако на него можно было не обращать внимания. Поэтому посетителей финской бани в то или иное время, кроме должностных лиц мясокомбината, распоряжавшихся её эксплуатацией, работники комбината не знали. Им было известно, что баней больше пользовались посторонние, нужные руководству мясокомбината люди, чем его сотрудники.
Для сбора компромата на Голубенко на мясокомбинат поехали Волчий Ветер, Чумной и Стукало. Последний прихватил с собой видеокамеру «Панасоник».
Чтобы Голубенко с подругой их не запомнили и не узнали, все трое были в армейской форме защитного цвета. Подъехав к финской бане мясокомбината, они надели на головы вязаные чёрные шапочки с отверстиями для глаз и рта. Покинув «Ниву», Стукало снял на плёнку административное здание мясокомбината с его вывеской, захватив в кадр крыло, в котором находилась финская баня. После этого Стукало открыл английский замок на входной двери в баню.
Сообщники своё поведение в бане заранее оговорили, поэтому каждый знал, что будет делать. Когда они зашли в пустой предбанник, Волчий Ветер и Чумной, держась позади Стукало, дали ему возможность провести съёмку. Был заснят стол с закуской и спиртным. После этого они прошли к бассейну, где Стукало первым увидел и заснял на плёнку Голубенко с Чудиловой, которые, оживлённо разговаривая, смеялись и резвились как дети. После купания они голыми, в чем мать родила, стали выходить из бассейна. Первым поднялся по металлической лестнице Голубенко. Потом, подав руку, помог выйти из воды Ольге Григорьевне. Только когда они уже собрались пройти в предбанник, к сервированному столу и шкафам с одеждой, Голубенко и Чудилова увидели трех мужчин в масках, один из которых снимал их на видеокамеру.
Ольга Григорьевна, обретя девичью скромность, завизжав, попыталась прикрыть руками от глаз незнакомых и незваных мужчин свои женские прелести, но это ей плохо удалось. Все её действия выглядели неловкими и смешными, при этом на её лице был написан страх.
Голубенко сразу понял, что они стали жертвой тонко продуманной интриги и давить на незнакомцев своим авторитетом прокурора глупо и бесполезно. Укрыв ладонью левой руки свои мужские достоинства, он решительно подошёл к незнакомцам.
— Кто вы такие? Что вам надо от меня? — грозно вопросил он.
В разговор с Голубенко вступил Волчий Ветер:
— Мы члены группировки Спицы, которого ты недавно задерживал вместе с Неждановым и которых за взятку в долларах отпустил домой.
— Позвольте женщине уйти, чтобы она могла одеться. Ей нечего слушать наш разговор, — заявил Голубенко, отмечая, что у незнакомцев при себе нет оружия. Во всяком случае, они им не угрожали.
Когда Чудилова в сопровождении Чумного ушла из бассейна в предбанник, Голубенко спросил:
— Что вы хотели мне сказать?
Волчьему Ветру вновь пришлось вступить в беседу с Голубенко:
— Спица в нашей «семье» был неудачником. Мы хотели его убить и вместо него назначить другого главаря, более путевого. Тут вы его задержали, и надобность в его ликвидации у нас отпала. Поскольку вы его освободили, нам опять надо решать вопрос о его ликвидации. Но мы решили Спицу не убивать, а заставить тебя вновь посадить его и чтобы он из тюрьмы вышел не раньше, чем через пару десятков лет. Такой у нас к тебе интерес.
— Не говорите глупостей. Я на такую подлость не пойду.
— Тем хуже будет для тебя. Ты зря ломаешься, к совершению подлостей нашему брату тебе не привыкать. Если ты нас рассердишь, то видеокассету, на которой ты заснят с любовницей, мы направим в столицу Генеральному прокурору Скуратову. Тогда ты станешь не прокурором, а пустым местом. Выход один: ты Спицу с напарником сажаешь в камеру на наших условиях и больше их не будешь собой прикрывать. За это мы отдадим тебе кассету с компроматом, если же ты будешь противиться нашему желанию, мы поступим так, как я тебе только что сказал. Пойми нас правильно — убивать Спицу нам очень не хочется. За мокроту, говорят, менты большой срок дают.
— Если я пойду вам навстречу, то где гарантия, что вы исполните своё обещание и отдадите мне компромат?
— Ты сотрудничал со Спицей и Неждановым без какихлибо гарантий, теперь и с нами будешь сотрудничать на таких же условиях.
— Я ни со Спицей, ни с Неждановым не сотрудничал, но ваше предложение относительно Спицы и Нежданова я принимаю. Они будут арестованы и подвергнуты судом соответствующему наказанию, какое заслужили.
— Вот и отлично, — довольно произнёс Волчий Ветер. Они прошли в предбанник, где позволили Голубенко одеться, предварительно обыскав его одежду и изъяв служебное удостоверение.
Стукало снял на видеокассету крупным планом в развёрнутом виде удостоверения Чудиловой и Голубенко, чтобы у просматривающих видеокассету не было сомнения, какие должностные лица голыми купались в бассейне и с кем у шантажистов состоялся сговор.
— Зачем вы это делаете? — Голубенко попытался воспрепятствовать Стукало завершить видеосъемку.
Придержав его, Волчий Ветер строго заметил:
— Мой товарищ знает, что надо делать. Не мешай ему работать и не вынуждай нас, чтобы мы к тебе применили силу. Наш шеф должен лично убедиться, что мы разговаривали именно с теми людьми, к которым он нас посылал.
Однако Голубенко не послушался его и хотел вырвать из рук Стукало видеокамеру, по-видимому, с надеждой уничтожить видеокассету. Порыв его всем был понятен. Волчий Ветер грубо повалил его подсечкой на пол, затем дал ему подняться с пола и, удерживая за вывернутую назад руку, предупредил:
— Ещё одну такую нехорошую попытку сделаешь, и мы тебе морду в подушку превратим.
Сейчас тщедушный Голубенко почувствовал, насколько он физически слаб и беззащитен перед наглецами. Ему стало обидно, что эти подонки получили право распоряжаться его судьбой. Таких, как он, закон уже не мог защитить, тем более что он и сам не пожелал бы такой защиты. Ведь тогда все грязное, что он делал раньше и делает сейчас, выплыло бы наружу. А он этого не желал.
— Ну так как, наш договор с тобой остаётся в силе?
— В силе. Только я вас убедительно прошу: как можно быстрее уходите, оставьте нас в покое.
— Мы уходим, потому что особого намерения задерживаться тут не имеем, — усмехнулся Волчий Ветер, последним покидая баню.
Как только они остались одни, Ольга Григорьевна, вся красная, вытираясь махровым полотенцем, стала выговаривать Голубенко:
— Ну, дорогой, ты мне устроил такую баню, что я её на всю жизнь теперь запомню. После такой бани, в прямом и переносном смысле, долго не захочешь ни купаться, ни мыться.
— Оля, не одни мы умные. Как видишь, и на нас умники нашлись.
— Что будем делать? Теперь позора и разговоров о нас не оберёшься. В какую хитрую западню мы попали!
— Ты можешь за себя не беспокоиться. Ведь компромат они собирали, чтобы воздействовать на меня.
— Ты, Виктор, меня, наверное, за дуру принимаешь, если рассчитываешь успокоить подобным объяснением. Ведь не только ты, но и я тоже этими подонками была заснята на видеокамеру. И если вся грязь выплывет наружу, то и мне, как и тебе, несдобровать и в следователях не усидеть. Ведь ты им попался на крючок потому, что купался в бане не с женой, а со мной, с любовницей.
— Что и говорить, мы с тобой здорово засветились, но я постараюсь все это замять.
— Ты хоть представляешь, как все это утрясти? — поинтересовалась Чудилова у Голубенко. Находясь в предбаннике вместе с Чумным, одеваясь, она не могла слышать разговора, который состоялся у бассейна между Волчьим Ветром и Голубенко.
— Они попросили меня, чтобы я оказал им одну услугу. Если я пойду им навстречу, они плёнку с компроматом отдадут нам.
— Даже если они её тебе отдадут, то где гарантия, что для себя они с неё не снимут копию?
— Я им нужен, поэтому не в их интересах портить отношения со мной.
— Постарайся приручить их к себе, — попросила Чудилова, поверив, что никакого разоблачения её связи с Голубенко в ближайшие дни и месяцы не предвидится.
«Теперь трудно предугадать, кто кого приберёт к рукам», — подумал Голубенко, но, чтобы успокоить впечатлительную подругу, пообещал:
— Постараюсь это сделать, и как можно быстрее.
— Такой вечер был хороший, и так его нам испортили, — вздохнула с сожалением Чудилова.
— Что случилось, того уже не изменишь, давай с тобой выпьем за то, чтобы подобная неприятность с нами в будущем не повторилась, и за то, чтобы неприятный инцидент как можно быстрее забылся без каких-либо последствий для нас.
Налив по полной стопке водки подруге и себе, Голубенко выпил. Его примеру последовала и Ольга Григорьевна. Закусывая говяжьим языком, она высказала Голубенко своё мнение:
— Нам с тобой пока нельзя встречаться.
— Согласен, но до каких пор так будет продолжаться?
— Будущее покажет, мы пока являемся его пленниками, — неопределённо ответила Чудилова, для которой случившееся тоже стало жизненно важной проблемой, и теперь она думала, какими последствиями все может для неё закончиться.
Покидая баню, Голубенко про себя отметил, что входная дверь закрыта на английский замок, из чего сделал вывод, что шантажисты давно готовились поймать его в этой бане и своего момента дождались. «Сволочи, и ключ к двери подобрали», — подумал он сердито.
Голубенко отвёз Чудилову домой. Расставание было холодным, без поцелуев, улыбок и шуток. Обоих мучил вопрос: что принесёт новый день — неприятности, разочарование или надежду на то, что инцидент можно замять, отделавшись лёгким испугом?
Тем временем Волчий Ветер с друзьями на «Ниве» приехал к себе домой. Там они переписали компромат на две новых чистых видеокассеты, которые взял себе Стукало.
— Зачем тебе две копии, если хватит и одной? — спросил у него Чумной.
— Если Голубенко исполнит наше требование и до суда арестует Спицу и Нежданова, то я для успокоения его души отнесу ему в кабинет и положу в стол одну из видеокассет.
— А другая видеокассета тебе для чего?
— Её я думаю направить в Генеральную прокуратуру, чтобы там в отношении взяточника и полового гангстера приняли соответствующие меры. На такой святой, благородной должности, как прокурорская, не должны работать люди с грязной, мелкой душонкой. Им место только в НТК.
— Твоими устами да мёд пить, но стервецов типа Голубенко так много наверху, что мы не сможем всех их наставить на путь истинный, — убеждённо заметил Волчий Ветер.
— Безусловно, нам одним с ними со всеми не справиться, но стремиться к этому надо, — улыбнувшись, заявил Стукало, покидая своих помощников.
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
| IvMan | Дата: Четверг, 31.05.2012, 03:00 | Сообщение # 66 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2448
Статус: Offline
| * Я выбрал путь смерти *
Часть третья * РУССКАЯ РУЛЕТКА *
Глава 37 * Торжество справедливости *
На другой день после отдыха в финской бане Голубенко дал распоряжение работникам дознания ЛОМа, чтобы они задержали и доставили к нему в прокуратуру Нежданова и Кернова.
Поскольку обвиняемые не думали скрываться от следствия, работникам дознания не составило особого труда найти, задержать и доставить их в прокуратуру.
Голубенко решил уголовное дело по обвинению Нежданова, Кернова и других из производства Стукало не забирать, но прежде чем отдать своему подчинённому такое распоряжение, Голубенко посчитал для себя необходимым побеседовать с обвиняемыми по отдельности. На то у него была веская причина. Полученную от Нежданова взятку он решил ему не возвращать, но чтобы преступники на него не обижались, Голубенко решил, как говорят уголовники, запудрить им мозги.
За годы работы в прокуратуре он здорово наловчился такому ремеслу, а поэтому учиться подобной премудрости ему не потребовалось.
Первым к нему в кабинет двое милиционеров привели Нежданова.
— Побудьте в коридоре, — распорядился Голубенко, обращаясь к работникам милиции, одновременно барски показывая рукой на выход.
Оставшись вдвоём с обвиняемым, Голубенко начал с ним «откровенничать»:
— Юрий Николаевич, из-за вашего освобождения под подписку о невыезде я получил от начальства из управления большой нагоняй.
— А чего это вдруг оно по такому пустяку вздумало вмешиваться в вашу работу?
— На меня им пожаловался, что я к вам слишком либерально отнёсся, ваш друг Транквиллинов Тарас Кондратьевич. Сами понимаете, что связи у него в городе обширные.
— В гробу я хотел бы видеть таких друзей, как он, — сердито произнёс Нежданов. Подумав о ситуации, в которую теперь попал, он счёл нужным поинтересоваться: — И как вы намерены с нами поступить?
— Придётся вас до суда арестовать, — развёл руками Голубенко.
— Помнится, мы с вами договаривались о другом для нас исходе по уголовному делу. При другом раскладе мы бы вам пятьдесят тысяч баксов не стали давать, — не скрывая недовольства, проговорил Нежданов.
— Не волнуйтесь, я их вам отработаю, — не намереваясь и не имея возможности реально так поступить, заверил собеседника Голубенко.
— Отработаете вы нам наши деньги или нет, я не знаю, но арест до суда меня никак не устраивает. Я буду сопротивляться, буду писать во все инстанции жалобы на вас, что дал вам взятку в пятьдесят тысяч долларов, сообщу вашему руководству, какие заверения вы сделали мне и что получилось в реальности. Я знаю, что такое быть арестованным до суда.
— Таким поведением вы сделаете хуже только себе. Подумайте в камере, что может случиться, если вы развяжете язык, и стоит ли с прокурором портить хорошие отношения. Вы ранее заявляли, что дали взятку моему следователю Стукало. Моё начальство и я этому не поверили. Точно так же вам не поверят, что вы давали мне взятку, — такое напутствие сделал Голубенко, перед тем как милиционеры увели Нежданова из кабинета и привели Кернова.
— По моему указанию Нежданов и Кернов задержаны работниками милиции. Они сейчас находятся в моей приёмной. Вы их уже видели? — поинтересовался Голубенко. — Я их отдаю в ваше распоряжение. Теперь вы можете мне гарантировать, что следствие по их делу будет вами проведено качественно и завершится в срок?
— Я могу вам такое обещать. Но помните, обвиняемые написали на меня вам жалобу, будто я взяточник, а вы посчитали, что я следствие буду вести с обвинительным уклоном. Как мне теперь быть?
— Забудьте обо всех этих жалобах и о том, что я вам говорил. Я поверил в ваш профессионализм следователя и в вашу порядочность. Мало ли что им взбредёт в камере писать на вас или на меня! Мы не можем и не должны верить всему тому бреду, который приходит в голову таким умникам, как Нежданов и Кернов. Мы должны быть выше этой грязи и мелочей, доверять друг другу и помогать в трудную минуту.
Против взаимодействия с поумневшим прокурором Стукало возражений не имел, получив возможность успешно завершить расследование уголовного дела против банды Спицы, с перспективой последующего направления его с обвинительным заключением в суд.
В перерыве, когда секретарь Голубенко покинула приёмную, чтобы пообедать с товарищами по работе, Стукало, незаметно для сотрудников прокуратуры проникнув в кабинет Голубенко, положил ему в стол видеокассету с компроматом на него и Чудилову. Так же незаметно он покинул его кабинет.
5 июля 1998 года
* Шитов Владимир Кузьмич *
|
| |
| |
|
МАНАХОВ net
Добро Пожаловать 
